Украина, г. Запорожье; Zaporozhye, Ukraine.
Адрес для корреспонденций: 69032, ул. Верхняя. д. 10, кв. 29.
Тел / tel: +38 (061) 220-1-555; Факс / fax: +38 (0612) 32-54-84.
Электронная почта / E-mail: mail@moidom.zp.ua Веб-адрес / Web: www.moidom.zp.ua
ФИЛОСОФИЯ АРХИТЕКТУРЫ – ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
УДК 72.01
Юрий Павлович Егоров. Философия архитектуры.
Запорожье: Издательство Запорожской государственной инженерной академии, 1998. - 274 с.
Рецензенты: доктор философских наук, проф. Воронкова В.Г., профессор Шамровский А.Д.
Книга предназначена для архитекторов и студентов архитектурно-строительных специальностей.
Содержит десять рассказов о великих зодчих разных эпох, которые своими произведениями разнообразных стилей и направлений в архитектуре прославили свою страну и вошли в историю мировой архитектуры.
Илл. 120. Библиогр. 8 назв.
© Ю.П. Егоров, 1998
ПАРЯЩАЯ МЕЧТА
В каком мире вы хотели бы жить? Где люди озлоблены и думают только о выживании или там, где мечтают? Книга Егорова Ю. - это приглашение в страну мечты.
Читая очерки о выдающихся Зодчих от древности до наших дней видишь, что речь идет не только о тонкостях одной профессии - архитектора. Речь идет о мечтах автора очерков о созидании. О созидании того, что достойно людей. Его герои - это очень разные люди. Удачливые и неудачливые, достигшие славы и признания и не достигшие. Но все они - созидатели.
Однако и созидать можно по-разному. Одни созидают так, что их здания строят по всему миру, им присваивают самые высокие ученые степени, их авторитет общепризнан. Вот только... жить в их домах не очень-то удобно. В одном месте жители таких домов почему-то предпочитают ночевать вне дома. В другом городе жители назвали новую выдающуюся постройку знаменитого архитектора... сумасшедшим домом. И не поймешь, для людей созидал знаменитый архитектор или, может быть, против них?
А другие Зодчие всего-то построили небольшую деревянную церковь. Никто в ней не живет, а вот душу она греет уже не одно столетие.
А третий Зодчий вообще не смог, по разным причинам, реализовать ни одного своего проекта. Да и проектировать ему приходилось, зачастую, разную мелочевку. Например... лестницу. Всего лишь лестницу для здания санатория. Но читаешь описание этой лестницы и поражаешься богатству души человеческой. Если он так спроектировал лестницу, то какой же в нем был заложен творческий потенциал?!
В архитектуре, как и во всем мире, идет борьба. Борьба душевного, возвышенного и безжизненного, механистического. Нам, жителям современных удушливых железобетонных коробок (построенных в полном соответствии со стандартами мировых знаменитостей) диковинно читать о том, как в двадцатых годах в нашей стране архитекторы придирчиво изучали вопросы о том, из каких материалов строить здания, какие формы им придавать с тем, чтобы эти здания были как можно лучше приспособлены для жизни людей.
Ю. Егоров мечтает. Мечтает о парящих дирижабельных постройках, которые будут звать людей ввысь. Я уверен, что его внук не высмеет его за то, что он мечтал о трассе «Калуга-Марс» в то время, как другие занимались бизнесом.
Профессор кафедры Программного обеспечения и математического моделирования Запорожской государственной инженерной академии
А. Шамровский
СОДЕРЖАНИЕ:
ПРОЛОГ ОТ АВТОРА - О ЖИЗНИ, И О ЗОДЧЕСТВЕ
1. ИКТИН ИЗ АФИН
(рассказ о зодчем Иктине)
2. ЗОРЯН И БУНЯ
(рассказ о зодчих Русского Севера)
3. ПРОФЕССОР ЗАРУБЕЖНЫХ АКАДЕМИЙ
(рассказ о зодчем В.И. Баженове)
4. РАСКРЕПОЩЕННЫЙ ЗОДЧИЙ
(рассказ о зодчем А.Н. Воронихине)
5. РУССКИЙ ФРАНЦУЗ
(рассказ о зодчем О. Монферране)
6. ПУЛЯ-ДУРА
(рассказ о зодчем А. Сант'Элиа)
7. ЦВЕТНЫЕ СНЫ КОРБЮ
(рассказ о зодчем Лe Корбюзье)
8. НЕНАПИСАННАЯ АВТОБИОГРАФИЯ
(рассказ о зодчем И. Леонидове)
9. ПЕРВЫЙ В АЛФАВИТЕ И АРХИТЕКТУРЕ
(рассказ о зодчем А. Аалто)
10. АРХИТЕКТОР-СКУЛЬПТОР
(рассказ о зодчем Э. Сааринене)
ПРОЛОГ ОТ АВТОРА - О ЖИЗНИ, И О ЗОДЧЕСТВЕ
Я знаю, что теперь никто не пишет так –
Теперь не времена Шекспира.
Сейчас словам «Пегас» и «Лира»
Совсем другой даётся толк.
Но если по-другому изложить,
То книгу могут вовсе не открыть.
Сначала написать хотелось всё в едином экземпляре.
А рассуждалось мне примерно так:
- Вот стану дряхлым я, как древний Парфенон,
Приду в построенный когда-то мною дом,
И, полуразвалясь в любимом старом кресле,
Раскрою книжку я, если ещё смогу раскрыть.
И, может быть, с очками на носу
Ещё и сам я прочитаю –
Вот всё, о чем сейчас мечтаю.
А если не смогу я буквы различить,
То внука попрошу, уж он-то прочитает,
Его ещё ничто не угнетает.
Он – молодой, пусть он проявит прыть.
И вместе с ним мы славно похохочем
Над тем, что дед его лишь внешне умный,
Внутри же – всё наоборот.
Ну кто же его умным назовёт?
- Пока он над бумагами корпел
Вокруг него кипела жизнь крутая:
Всё покупая, тут же продавая,
Рождался новый бизнес, новый мир.
И спросит внук: «Ну, где твои Канары?»
Ему отвечу скромно я: «Не в яхтах счастье».
А в чём же счастье, дед, ну все же в чём?
Я думаю, в том счастье, что уберёгся от напасти,
Что Бог сберёг меня и вас для жизни.
Ты тоже радуйся, живи, не кисни,
И делай то, к чему душа влечёт.
А жизнь… Она без нас куда-то всё течёт.
И нет ей ни конца и ни предела.
Так и хотелось срифмовать: «чтоб пела».
Конечно, речь пошла бы о душе…
Но рано о душе, пока что рано.
Сначала мыслями хотелось поделиться
О зодчестве и о судьбе великих зодчих,
Которые от Севера до Ниццы
Настроили домов красивых очень.
А многие ушли, построить не успев,
Запели песню, не пропев припев.
Вы не ищите в мыслях этих совершенства.
- Они, как правило, в метро приходят иль трамвае,
И если их писать не уставая,
То получился б толстый том.
Его листая, не стали точно бы мы хуже.
Да только толстый том – кому он нужен?
И чтобы вас не напрягать,
Всего лишь несколько фрагментов
Сумбурных мыслей, иль моментов,
Чуть ниже стану излагать.
А вы решайте: надо ли читать.
Построил дом, деревья посадил для внуков
И воспитал детей. А далее – по кругу:
Строй для детей свой дом иль домик.
Когда не сможешь строить, то напиши хоть томик.
Когда не сможешь написать, как строить,
Продиктовать, как строить, стоит.
Когда и диктовать не в силах будешь ты,
Глазами покажи, где посадить кусты,
Где заложить фундаменты для дома
- Ведь это так тебе знакомо.
Тебя учили – научи и ты других!
Мой опус станет рано или поздно
Добычей лёгкою для критиков серьёзных:
То рифму не найдут где надо,
То мысль мою сочтут крутой, витиеватой.
То даты строгие в стыковке не сойдутся.
Да и другие ляпусы найдутся.
А коли так, я сразу вам скажу,
Что это не рассказы, а легенды,
Что это сочинений длинных ленты.
Как люди говорят, понятно и ежу,
Что в сказках глупых есть большой намёк,
И смысл есть большой в твореньях оных.
От них порой не меньших прок,
Чем от серьёзнейших трудов диссертационных…
Ю.П. Егоров, 1998
Живет легенда, что Иктин когда-то
Под слоем штукатурки скрыл умело
Десятки или сотни мыслей смелых:
О том, что Главный Архитектор – есть Природа,
О том, что обучать других – учиться снова самому.
Хоть много было непонятно и ему.
Но знал, хитрец, – пройдут большие годы,
Диковинок мильоны создадут народы.
И будет на земле им этой тесно.
Но, дело в том, что столько же из них разрушится,
И всем это давно известно,
Что из Чудес древнейших мира
Лишь Пирамиды смотрят горделиво.
А где ж Маяк Александрийский?
Где Зевс эллинов олимпийский?
«Висячие сады Семирамиды» где?
- Ничто не вечно на земле.
И под луною всё, увы, не вечно…
А жизнь меж тем сложна и быстротечна.
ГДЕ бы вы хотели жить - в большом, но слабом государстве, или в маленьком, но сильном?
Тогда приглашаю вас в полис эллинов - в древнегреческое античное общество, где сами греки называли себя эллинами. А название «греки» им дали римляне.Правда, в вопросе не сказано главное - хотели бы вы жить в рабовладельческом государстве, хотя бы и демократическом?
Что такое античный полис? Это маленькое государство-город в большом государстве. Это комплекс современных сложных связей в миниатюре. Это миниатюрная идиллия больших общечеловеческих ценностей. Это цивилизованная деревня, где каждый человек знает друг друга в лицо. Это мини-город, в котором нельзя заблудиться. Это лучезарный город в парке.
А какие названия этих полисов - Спарта, Коринф, Афины, Аттик! В каждом названии звучит и поэма, и драма, и трагедия, и поэзия, и философия, и архитектура.
Направимся в один из этих полисов. Нет, не в Спарту и не в Коринф, а в Афины.
Уже натурфилософы Анаксимандр и Анаксимен предприняли безуспешную попытку установить первичную материю, из которой состоит Вселенная. И более знаменитый Пифагор тоже не смог доказать всему свету, что мироздание основано на гармонических числовых отношениях. Даже Ксенофан не смог убедить человечество, что миром управляет разум единого божества.
Теперь, после такого краткого вступления, перенесемся в 480-400-е годы до новой эры. Почему не наоборот: 400-480-е годы? Потому что только очень умный человек мог начать с минус неизвестно какого года, дойти до нуля, а потом снова начать с нуля. Сейчас нет ничего проще, чем определить возраст архитектурного сооружения. Надо к тысячам лет новой эры прибавить дряхлые годы до новой эры. Сумма лет будет означать возраст здания, если оно, конечно, сохранилось до наших дней.
А сохранились немногие постройки. Это - пирамиды в Гизе, обломки храмов в Афинском Акрополе, другие обломки, обломы и обломища.Но эти обломки были когда-то великолепными архитектурными сооружениями, которыми восхищались и современники и потомки.
Эти мудрые архитектурные произведения создавали творческие люди. У каждого из них - своя судьба, свой жизненный путь, своя трагедия.
Иктин... Кто его отец? Если бы он был, например, Иктин Аполлон Посейдонович, то мы безошибочно бы определили, что его отец был Посейдон. А так - Иктин Афинский. А если Афинский, то почему Перикл приблизил к себе Фидия, а не Иктина? И тот, и другой были талантливыми мастерами.
Более того, Фидий был не только зодчим, но и талантливым скульптором. Даже скажем так: Фидий был не только уникальным ваятелем, но и замечательным зодчим.
Многовековый опыт показал, что если человеку дано рисовать, то не дано считать и наоборот.
А если так, то почему Перикл доверил главную стройку века - Афинский Акрополь - скульптору Фидию?
Первый вариант ответа: Перикл и Фидий были «земляками», а Иктин учился в гимназии другого полиса, например, Спарты.
Вариант второй ответа: Фидий был очень инициативный, «пробивной», сноровистый, деловой, предприимчивый, ловкий. Или очень талантливый.
Вариант третий ответа: Иктин был отрешенным, увлеченным искусством художником, который не желал быть главным, а хотел стать вечным зодчим.
Так или иначе, но главное в том, что и Фидий и Иктин были талантливыми мастерами, перед которыми мы должны склонить голову.
Итак, мы в Элладе, а конкретнее, в Афинах. В разрушенном персидскими войнами Акрополе знаменитый Перикл красноречиво провозглашает:
- Я утверждаю, что все наше государство - центр просвещения Эллады! На суд общественности выставлен проект реконструкции Афинского Акрополя, в котором Иктин выполнил главное здание и по масштабам и по значимости - Парфенон.
Чтобы понять значимость Афинского Акрополя, необходимо вспомнить, что он являлся местом проведения церемоний Панафинеи - подношения Афине сотканного греческими девушками пеплоса. Один раз в четыре года Акрополь становился священным местом, национальным центром, общенародным форумом. Порядок проведения праздника и шествия народа регламентировались строго: выход колонн из города - обход Акрополя с северной стороны - проход через Пропилеи - шествие по продольной оси, когда справа остается Парфенон, а слева - Эрехтейон - завершение шествия перед алтарем восточного портика Парфенона.Не снижая большой роли Фидия в решении общих композиционных вопросов, мы должны осознать и значимость авторского вклада Иктина в создание Парфенона.
Тип храма - периптер, когда собственно здания мы не видим, а фасады формируются рядами колонн, установленных по периметру здания.
Как сказал один турист: «За колоннами мы второпях не заметили стены».
Здесь мы должны отвлечься от темы: «Мастер-Иктин» и разобраться с этими «колоннами». Все дело в том, что это не просто колонны, а целая система архитектурно-композиционного построения. Греки являлись большими мастерами-художниками, которые превратили простую стоечно-балочную строительную конструкцию в целую поэму, светлую песню из камня, музей под открытым небом.
Дорический, Ионический, Коринфский ордер - в самих названиях звучит и красота, и романтика, и загадка. И хотя название «ордер» дали позже римляне, никто не сможет отобрать авторство у эллинов.
- Порядок, строй. Да и какой строй!
Такой удачный, что много веков позже не менее талантливые зодчие не нашли ничего лучшего, чем снова использовать ордерную композицию в архитектуре. Так было в эпоху Ренессанса, затем в период классицизма. А если присмотреться к современной архитектуре внимательно, то ордер прослеживается и здесь. Где - явно, где - тонко, а где - очень тонко и завуалировано.
А вот теперь снова вернемся к Иктину и его Прарфенону - главному храму Афины Девы, покровительницы города. Мы с вами уже знаем, что Парфенон виден в перспективе с северо-западного его угла. Храм поднят на возвышенной площадке девятиступенчатого стереобата.
И вот здесь уместно рассказать о жарких творческих спорах между автором Парфенона и главным строителем комплекса Акрополя - между Иктином и Фидием.
Получив шанс прославиться и показать свое мастерство, Иктин стремился придать главенствующий вид Парфенону не только за счет громадных объемов, но и с помощью средств архитектурно-художественной выразительности.Прошу вас вспомнить путь торжественных колонн, особенно участок его после Пропилей. Мы видим Парфенон не в лоб, не в фас, а сбоку - главный храм не поставлен на композиционной оси всего комплекса. Здесь споры по вопросу «нанизывания» Парфенона на ось были бы неуместны. Порядок культового шествия не изменить. Тем более что новый Парфенон строился на обломках старого, на старых фундаментах.
Иктин имел только один шанс - использовать оптический обман зрителя для достижения главного. И он использовал этот шанс. Для этого ему пришлось применить знания о перспективном изображении и все законы, связанные с перспективой.
Если рассмотреть эти законы на дилетантском уровне, то они таковы:
- Все горизонтальные линии «сбегаются» в точки схода на линии горизонта. Эти точки принято называть фокусами.
- Все вертикальные элементы по мере удаления от зрителя уменьшаются и тоже обязаны превратиться в точку.
- Метрический ряд колонн, например, в перспективе превращается в ритмическое построение.
- Чем ближе зритель к объекту, тем сильнее перспективные искажения.
Вот далеко не полный перечень основных отправных точек перспективной графики.
Мудрый Иктин, учитывая, что первоначальный обзор Парфенона осуществляется с левого угла западного фасада, смещает ступени парадного стереобата влево ровно настолько, чтобы они зрительно показались нам размещенными по оси. Нам зрительно так и кажется. Только на самом деле, как мы уже знаем, ступени сдвинуты влево, и очень намного.
Но это еще не все. Горизонтальные линии самих ступеней и балок Парфенона выполнены совсем не горизонтально, а по плавной кривой линии, образуя т.н. курватуры. Военные специалисты знакомы с этим словом, как и с прибором для изменения длины кривых линий на картах. Этот прибор называется курвиметр.
Странно, но почему-то русский человек при словах «курватура» и «курвиметр» начинает если не хохотать, то загадочно улыбаться.
А вот при слове «балка» - все нормально. Но нормальные греки до сих пор не употребляют слово «балка», а произносят красивое и загадочное слово - архитрав. А весь «пирог» горизонтальных конструкций над колоннами назван не менее звучным словом - антаблементом, состоящим из карниза, фриза и архитрава.
Так вот напоминаем вам, что Иктин изогнул по кривой линии и весь антаблемент.
Мало того, угловые колонны слегка наклонены вовнутрь, а расстояния между колоннами не везде одинаковые.
И все это было выполнено для придания Парфенону главенствующего значения, хотя композиционно храм не был поставлен на главную ось.
Чтобы подчеркнуть оригинальность, индивидуальность и творческий темперамент Иктина, воспользуемся трудом профессора И.С.Николаева и примерно полстраницы позаимствуем у него:
«Парфенон на первый взгляд представляется нам как типичный классический дорический храм. Но более глубокое сравнение его с другими сооружениями в Пелопонессе или Сицилии приводит нас к заключению, что у Парфенона имеются многие новшества.
Прежде всего, такие изменения есть в плане: вместо шестиколонного традиционного портика выполнен восьмиконечный; интерьер разделен на два зала. И, наконец, одно из главных новшеств - колоннада в интерьере целлы, где вместо трех узких нефов (залов), Иктин строит прямоугольный интерьер, предназначенный для культовой скульптуры, а вокруг нее образованы проходы более широкие, чем наружная галерея перистиля.
Таким образом, традиционные архитектурные объемно-планировочные элементы изменены Иктином, а нам решать - пошли на пользу Парфенону такие изменения или нет
И еще - на западной стороне зал «Патенос», собственно «Парфенон», представляет собой оригинальное помещение с четырьмя ионическими колоннами, детали которых не сохранились.»
Все эти новшества имели одну цель: увеличить внутреннее пространство вокруг скульптуры и придать ей главенствующую роль.
Архитектор всеми доступными ему средствами хотел возвеличить скульптора. Может быть потому, что этим скульптором был Фидий? Нам кажется, что нет, не по этой причине Иктин столько внимания уделил скульптуре. Умный, мудрый и талантливый зодчий понимал, что в синтезе искусств заключено бессмертие и архитектора и скульптора. Долгая жизнь человечества подтвердила эту гипотезу.
Если бы мы смогли войти в Парфенон после его освящения в 438 году до новой эры, то попали бы в самый крупный дорический храм греческой метрополии. Если бы его стилобат измерить метровыми шагами, то вдоль здания нужно было шагнуть семьдесят раз, а поперек - тридцать один. Одних колонн по внешнему контуру было смонтировано сорок шесть.
А внутри этих периметральных колонн «замаскирован» обширный зал - целла. Оба торца целлы завершались шестиколонными простильными портиками. Еще, значит, двенадцать колонн. Да в интерьере еще колонн около двадцати четырех. Вот и складывайте колонны в общую сумму. Получается очень большая цифра.
Но за математикой мы забыли о главном - нас интересует интерьер и скульптура из золота и слоновой кости.
Интерьер Прафенона, как мы уже выяснили, существенно отличается от других храмов. Его продольные двухъярусные колоннады соединялись вдоль задней стены целлы поперечной колоннадой. Таким образом, вокруг культовой статуи получилось подковообразное в плане пространство, удобное для осмотра скульптуры.
Вот теперь мы не удивимся, что этот планировочный прием в Элладе впервые применил зодчий Иктин. Это был если не прыжок, то большой шаг в развитии монументального интерьера, интерес к которому не пропал в наше время.
Оригинальный прием строительства двухъярусной колоннады подчеркнул архитектурный масштаб крупного интерьера Парфенона.
Что же мы медлим и не входим в центральный неф Парфенона, чтобы увидеть прекрасную скульптуру Афины Парфенос высотой 12 метров? Через световой фонарь в покрытии зала на чудо-деву из слоновой кости с позолотой падает таинственный свет, придавая реальную живость или живую реальность статуе.
Как жаль, что все это мы уже не сможем увидеть. Хотя, как знать! - А если все это реконструировать?! Правда, есть одна проблема - где взять столько слонов? Да и друзья животных станут на защиту этих созданий природы,
О Парфеноне можно говорить и писать еще очень много, но мы не должны забывать об Иктине - ведь он создал не только этот один храм, хотя и великолепный.
...Телестерион - что может сказать нам это слово? - Это студия или зал, связанный с телевидением? Нет, ответ неправильный. Это - «зал посвящений» в Элевсине, который был сооружен Иктином в 435-430 годах до новой эры.
Телестерион занимает особое место среди греческих культовых сооружений. Мы знаем, что греки преклонялись перед многими богами, в том числе и перед богиней земледелия Деметрой. Для церемоний поклонения требовался большой закрытый зал.
Иктину, как и в Афинском Парфеноне, судьбой была уготована роль «архитектора на обломках».
Сначала прямоугольный зал древнейшего Телестериона был трехнефным с примыкающим залом богини, так называемым анактороном.
Затем, уже в VI веке до н.э. - расширение сооружения до большего квадратного в плане зала с трехсторонними рядами мест. С четвертой стороны храма примыкал портик.
После того, как Телестерион был разрушен персами, в 465 году до н.э. приступили к его перестройке. Но работы превратились в «долгосторой» и реконструкция не была закончена.
Иктин превратил Телестерион в квадратное в плане здание, с западной стороны примыкающее к скале. В этой скале на высоту, равную половине здания, высечена терраса. С трех сторон Телестерион окружался колоннадой. По сторонам скальной террасы автор выполнил, тоже в скале, две лестницы. От них по верхнему уровню сооружен широкий обход. Портик был запроектирован Иктином лишь с другой стороны.
В интерьере Иктин смело «расширил» пространство за счет уменьшения числа колонн. Вместо 49 колонн, поставленных в семь рядов, он поставил всего двадцать в четыре ряда
- Подумаешь, какая невидаль, - скажете вы, - сейчас перекрывают пространство в двести и более метров без внутренних опор!
Но до такого решения нужно было идти лет четыреста до новой эры и лет тысяча девятьсот с лишним уже в нашей эре.
А во времена Иктина такая архитектурная смелость была почти революционной.
Опять «иктиновский» прием - двухъярусные колонны, двухскатная пирамидальная крыша и «изюминка» - световой фонарь посередине.
Вы опять скажете: «Сколько таких световых фонарей понастроено и над общественными и над промышленными зданиями?»
И опять будете не совсем правы. А может быть, совсем не правы,
А первые занавесы, которые отделяли зрителей от центральной части зала, - это тоже никого не удивило? Это опять «наш» Иктин
Возможно, Телестерион сохранился бы в таком виде и до наших дней, если бы стройка шла в сверхскоростном темпе. Но, к большому сожалению, политические неудачи Перикла привели не только к гибели Фидия, заключенного в тюрьму по клеветническому доносу, но и, в конечном счете, к смерти самого Перикла.
Телестерион по проекту Иктина не был осуществлен. Дальнейшее строительство осуществлялось тоже талантливым зодчим Филоном, уже лет через 100, но уже без Иктина и не по его проекту.
Уже после краха своего покровителя - Перикла - зодчий Иктин не упал духом и продолжал творческую жизнь. Хотя пример гибели замечательного человека, Фидия, не прибавил Иктину сил и творческого энтузиазма.
И все же, в пустынной и дикой местности, высоко в горах, откуда открывался широкий вид на окрестные долины до самого Мессинского залива, Иктин сооружает свой храм Аполлона Эпикурия в Бассах. Это место - недалеко от Фигалии (Аркадии).
Немногим удалось увидеть этот храм в целости и во всем его великолепии. Но тем, кто его видел, открывалась сказка в затерянной холмистой пустынной местности.
Счастливчик Павсаний, греческий путешественник, увидел этот храм и воскликнул:
- Если это не мираж, то это - чудо!
Это «чудо» было представлено дорическим периптером, с торца которого вас встречал портик с шестью колоннами, а вдоль бокового фасада было установлено не 14 и не 16, а ровно пятнадцать колонн.
И вновь, этот «хитрый и мудрый» Иктин поступил, простите за каламбур, очень мудро и хитро. Учитывая, что храм воспринимается с далекого расстояния, он не стал «курвировать», и все горизонтальные элементы запроектированы без всяких искривлений. Какая в этом необходимость? - Издалека здание воспринимается, как макет, и нет необходимости во всяких иллюзорных поправках.
Давайте слегка поморочим вам голову и заставим чуть-чуть поднапрячься: рассмотрим объемно-планировочное решение храма
Итак, размер храма по стилобату - 38,29 м х 14,63 м. Не очень впечатляет? - Но, как говорят: «Мал золотник, но дорог!»
Целла храма состоит из двух неравных смежных помещений. Вся «хитрость» состоит в том, что Иктин любовно сохранил помещение древнего «храмика» - маленького здания, уже построенного кем-то ранее.
Можно пройти мимо этого незначительного факта боком и тихо. Но... Какой профессиональный такт, какая любовь к неизвестному никому автору кроется за этим поступком!
Это только большой талант может позволить сохранить окружающие постройки и не снести и не разрушить их.
А маленький талантишко так и норовит поскорее разрушить все памятники архитектуры, сооруженные до него.
Иктин, как всегда, был оригинален: основной зал совершенно необычен, он обрамлен с двух сторон пятью короткими стенками, выступающими из боковых стен стелы. Они образуют по бокам ряд небольших ниш-кабин. Помещения напоминают интимные кабины современных ресторанов.
Но только напоминают. А смысл их другой и назначение - чистое, скромное и сокровенное.
А теперь поговорим о тонкостях. В других, традиционных, храмах фриз тянется вдоль всего фронтона. А «чудаковатый» Иктин декоративный фриз разместил над тремя центральными колоннами входа. Причем, две боковые колонны вовсе не колонны, а пилястры, подчеркивающие торцы поперечных стен.
Много веков спустя такой «пилястровый» прием станет характерным для именитых зодчих эпохи Ренессанса.
А вы опять не заметили этого новшества Иктина? - Это не очень страшно, так как не каждый читатель есть архитектор, и не каждый архитектор будет читать разные сочинения, тем более, не свои.
А сейчас позвольте отметить еще одно архитектурно художественное новшество неутомимого Иктина - балки покрытия швеллерного сечения.
И опять вы можете сказать:
- Швеллерное, тавровое и двутавровое сечение балок - это пройденный этап!
И будете почти правы. Действительно, есть многие разновидности сечения балок покрытия больших пролетов. Более того, есть фермы, арки, рамы и другие конструкции покрытия залов большой вместимости.
Возможно, никто не удивится появлением в наше время дирижабельной «парящей» конструкции над стадионом в 300 метров длиной.
Но появление экономичных и прочных балок швеллерного сечения за четыреста лет до новой эры вызывает восхищение и преклонение перед талантом и знаниями Иктина.
А далее полезно прочитать одну из страничек «Всеобщей истории архитектуры»:
« - Сопоставление трех дошедших до нас сооружений Иктина (Парфенон в Афинах, Телестерион в Элевсине и храм Аполлона в Бассах) позволяет наметить некоторые индивидуальные черты этого мастера, в творчестве которого нашли свое выражение основные тенденции греческого зодчества в пору его наивысшего расцвета. Не оставляет сомнений склонность Иктина к поискам новых путей в искусстве, начиная с общих решений всей композиции и плана и кончая отдельными архитектурными элементами, его интерес к интерьеру, его техническое новаторство, его стремление к синтезу архитектуры и скульптуры.»
Сейчас установилось классическое понятие зодчего - это проектировщик, главный строитель, педагог-учитель и, наконец, сочинитель трактатов.
Но находчивые народные юмористы предлагают свою цепочку: не можешь строить - иди учиться, не можешь учиться - иди руководить, не получается руководить - учи других, не можешь учить - пиши трактаты!
Но мы убедились, что Иктин мог и проектировать, и строить, и руководить, и учить архитектуре других, и писать книги об этом.
Большой зодчий и ученый Витрувий, написавший столь много и точно об архитектуре, перечисляя использованные им сочинения, называет Иктина среди других авторов архитектурных трактатов. «Засвидетельствованный таким образом интерес мастера к теории своего искусства является существенным штрихом, дополняющим характеристику Иктина как выдающегося представителя передовой для своего времени афинской архитектуры V века до новой эры, в замечательных памятниках которой нашли наиболее раннее и яркое выражение новые тенденции, опередившие дальнейшее развитие всего эллинского зодчества».
Иктин пережил политические козни, смертоносную чуму, тысячелетия и живет в наше время в своих великолепных произведениях архитектуры.
Ходит легенда о том, что хитрый Иктин в архитектурной гимназии, на ее стенах, выгравировал «десять вольных мыслей об архитектуре» и накрыл их слоем штукатурки. Он знал, что рано или поздно штукатурка обвалится, и перед нами предстанут вечные мысли:
• Архитектура - дочь искусства, науки и ремесла.
• Не мы изучаем архитектуру, а она учит нас.
• Архитектура - жаворонок, поющий свою песню высоко в небе.
• Тысячи путей ведут к архитектуре, а от нее — только один.
• Чтобы представить будущее архитектуры, нужно познать ее прошлое.
• Учитесь зодчеству у природы, она - главный архитектор, художник и строитель.
• Обучать других зодчеству - значит вдвойне учиться самому.
• Архитектура сама еще не знает, как много она обязана воображению.
• Не в диковине - истина, но новизна в архитектуре восхищает больше, чем величие.
• В архитектуре страшен не горбатый зодчий, а горбатый наугольник.
Возможно, когда археологи откроют миру эту гравировку, текст постулатов может быть и другим - ведь устная передача их из одного поколения в другое исказила фразы. Но не могли же люди исказить смысл?!
© www.moidom.zp.ua (2002-2015)
При перепечатке или использовании материалов с настоящего ресурса ссылка на сайт www.moidom.zp.ua обязательна!
Разработка и продвижение сайта: креатив-студия "Zаffсегда продакшн".
